Однажды был тяжёлый случай в ночное дежурство, который ярко характеризует бесправное положение чернорабочих немцев на заводе. Дело было зимой, во время сильных морозов. Температура доходила до –30 градусов С. Внезапно к обжиговым печам подъехал паровоз. Подвез со станции несколько «гондол» с углем, который нужно было разгрузить за два часа. Такие появления паровозов были неожиданными, т. к. уголь подавался со станции лишь тогда, когда паровоз оставался свободным. Я тогда работал помощником диспетчера и получил команду бежать за бригадой для разгрузки. Часть разнорабочих из бригады жила на чердаке печи «Бюрера», которая зимой не работала. Печь «Бюрера» представляла собой здание в виде кольца. Помещение холодное, а чердак еще и продувался. Когда я поднялся на чердак, то увидел ужасающую картину. Топилось несколько буржуек, а возле них стояли, скучившись, немцы, одетые во всякое тряпье, в котором можно было согреться. Я спросил, кто у них бригадир? Мне показали человека, и я ему сообщил о том, что нужно разгружать состав. Измученные, голодные, замерзшие, не выспавшиеся, пошатывающиеся люди побрели на разгрузку прибывших вагонов. Обычно с такой разгрузкой справлялись четыре–пять грузчиков на два вагона, ну а в этих условиях бригада в тридцать человек кое-как за два часа успела завершить разгрузку.

Из-за таких невыносимых жизненных условий была очень высокая смертность — особенно среди чернорабочих. Это были в основном немцы с Поволжья. Многие умирали от воспаления легких. Вспоминается случай, когда меня включили в бригаду по захоронению умерших лагерников зимой. Мороз был градусов –20...–25. Мы подошли к какой-то избушке, которая служила моргом. Вытащили оттуда десятка два трупов совершенно голых, замерзших. Погрузили их в кузов грузовика и привезли на кладбище. Вырыли братскую коллективную могилу. Поскольку была зима, земля представляла из себя закаменевшую массу, мы разгребли снег и зажгли несколько костров, чтобы ее несколько оттаять. Для костров использовали старые автомобильные шины. Когда земля немножечко прогрелась, мы на глубину полметра вырыли неглубокую яму. Разбросали трупы и присыпали их землей со снегом. В газете «Новая жизнь» от 24 октября 1990 года в статье о советских немцах писали, что потом, когда трупы начали гнить, вся земля кишела червями. Захоронения производились в локальном месте. К лету вырыли большой ров и в него складывали трупы сотнями. В 1990 году на месте этого рва поставили памятник «Бойцам лагеря 1874 Тагиллаг НКВД. 1942–1945 годы». Это был первый памятник в стране — памятник покаяния перед советскими немцами — жертвами сталинского геноцида. «Никто не забыт — ничто не забыто» — была заметка в газете «Уральский рабочий» от 19 сентября 1990 года.

В октябре 1990 года Армин Генрихович, Карл Фридрихсен, дочь Эльза, племянники Миша Покровский и Андрей Ивлиев посетили Нижний Тагил и развалины кирпичного завода. Армин Генрихович и Фридрихсен сфотографировались у памятника.