Как известно, в начале 50-х годов правительством было принято решение о создании при многих вузах проблемных лабораторий для усиления научной работы в вузах. К моменту моего приезда в Томск «кампания» по созданию проблемных лабораторий в вузах уже закончилась. В ТПИ были созданы четыре проблемных лаборатории, причем три из них — при химико-технологическом факультете (ХТФ). Казалось, что для создания четвертой проблемной лаборатории на ХТФ не было никаких перспектив. Но, благодаря случайному счастливому стечению обстоятельств, ее создание в конце 1962 года все же состоялось.

Этому способствовали как внешние, так и внутренние причины. В эти годы выяснилось наше сильное отставание в технологии получения полупроводниковых приборов. Не было высокочистых материалов. А требовалось, например, олово, в котором сумма пяти контролируемых микропримесей была меньше 10^–5%, т.е. каждая контролируемая примесь — меньше 10^–6%. Следовательно, чувствительность метода анализа требовалась 10^–7–10^–8%. Таких чувствительных методов анализа в то время не было. Полярография, которой я занимался в то время, имела чувствительность 10^–3–10^–4%, причем считалась в числе самых чувствительных методов анализа.

Требования технологии полупроводниковых приборов привели к тому, что во всем мире стали повышать чувствительность известных физических и физико-химических методов анализа и искать новые методы. Как раз в эти годы (1957–1958 гг.) в зарубежной печати (США, ПНР) появились первые публикации о новой высокочувствительной модификации полярографического метода: инверсионной вольтамперометрии (ИВ).

В моей докторской диссертации (1951 г.) были разработаны теоретические основы этого нового метода. Я называл это направление исследований «амальгамная полярография». Но последнего шага — замена капающего ртутного электрода стационарным и предварительное электролитическое накопление на таком электроде определяемого металла — я не сделал, главным образом, потому, что не имел в то время (в Свердловске) необходимой аппаратуры с самописцем. А в Томске исследования пришлось начинать на пустом месте.

Далее события развивались таким образом. В 1958 году я был в командировке в Москве и зашел к академику И.П. Алимарину в МГУ (он был зав. кафедрой аналитической химии МГУ и возглавлял научный совет по аналитической химии АН СССР). Он знал о моих исследованиях по амальгамной полярографии и сказал примерно следующее: «Я только что вернулся с Международной конференции по аналитической химии в Будапеште (Венгрия). На ней поляк Кемуля сделал доклад о своих работах по новому высокочувствительному методу, о котором только в последние годы появились первые публикации. Для электронной промышленности Советского Союза нужны новые высокочувствительные методы анализа. Вам и «карты в руки». Я рекомендую Вам от имени научного совета по аналитической химии АН СССР заняться развитием этого нового метода анализа и использованием его для контроля в технологии получения материалов для полупроводниковой техники».

Действительно, ректор получил такое письмо, и оно произвело на него сильное впечатление. Он вызвал меня и сразу «дал ход» этим исследованиям. Во-первых, к великому неудовольствию зав. кафедрой ТООС, он из 50 штатных единиц, выделенных под проблемную лабораторию (ПЛ) полимеров при этой кафедре, временно передал мне 4 штатные единицы. На одну из них я принял лаборанта В.М. Пичугину, которая до сих пор работает в ПЛ в должности с.н.с. без степени (40 лет!).

В скором времени я снова был в командировке в Москве и позвонил в научный отдел Минвуза СССР (забыл фамилию министра). Министр сказал по телефону примерно следующее: «Как хорошо, что Вы позвонили. Я прошу Вас срочно зайти ко мне, так как мы как раз сегодня заканчиваем распределение выделенных правительством штатных единиц вузам для усиления научных исследований в области электронной техники». Я заехал к нему. Он поинтересовался, сколько штатных единиц я хотел бы получить. Я сказал: «Восемь», и, оказывается, угадал: именно столько штатных единиц он намеревался мне передать. Но я, конечно, получил от ректора из этих восьми штатных единиц только четыре; остальные четыре штатные единицы он передал на другие кафедры под тем предлогом, что четыре штатные единицы он уже передал мне ранее. Таким образом, в 1959 году я уже имел восемь сотрудников для проведения научных исследований по развитию метода инверсионной вольтамперометрии (ИВ).

Далее события в связи с созданием ПЛ развивались таким образом. Инициатором их был ректор А.А. Воробьев, у которого была какая-то интуиция и «нюх» на новые возможности, под которые можно получить деньги. Он дал мне задание написать заявку (с соответствующим обоснованием) на ПЛ при кафедре ФКХ ТПИ для проведения исследований по развитию высокочувствительных методов определения микропримесей в материалах высокой чистоты. Такая заявка была составлена и за подписью ректора направлена в Минвуз РСФСР.

Некоторое время спустя ректор был в Минвузе СССР и узнал о постановлении правительства о создании в системе Минвуза СССР в вузах еще шести проблемных лабораторий специально по «электронной технике». Он тут же дал заявку о создании такой ПЛ в ТПИ, хотя моя тематика прямого отношения к изготовлению электронных приборов не имела. Минвуз СССР включил ТПИ в число шести вузов для организации таких новых ПЛ.

Через некоторое время ректор вызывает меня на совещание группы заведующих кафедрами и сообщает свой план создания при ТПИ, по существу, еще одного (четвертого) института «по электронной технике». В то время факультет по радиоэлектронике был еще в составе ТПИ (позднее, как известно, на его базе был создан ТИАСУР). В основе этого нового планируемого института лежала моя заявка о ПЛ по развитию новых методов анализа.

Планы ректора грандиозные: проблемная лаборатория состоит из десяти отделов-лабораторий. Штат — 100 человек. Заявка на оборудование — несколько миллионов. Строительство нового здания. Я был в отчаянии, так как понимал, что в таком институте моя лаборатория превратится в обслуживающую другие лаборатории и отделы подсобную единицу. Ректор спросил, согласен ли я с его планами. Я набрался храбрости и сказал примерно следующее: «В течение семи лет я был заведующим лабораторией аналитической химии в академическом институте (в Свердловске) и мне «до чертиков» надоело обслуживать анализами другие лаборатории. Если такую роль ректор собирается отвести моей лаборатории в этом новом институте, то я прошу не включать меня в этот коллектив (а сам весь трясусь от страха, так как знал, что ректор не терпит возражений). Ректор сказал сухо: «Никто не собирается заставлять Вас обслуживать другие лаборатории». Я приободрился и сказал, что в таком случае я согласен. Такую заявку на новый институт ректор послал в Москву.

Но «человек предполагает, а бог (судьба) располагает». Вскоре из Москвы пришел ответ, что Минвуз СССР почти все деньги и штаты, выделенные правительством, издержал на создание пяти других проблемных лабораторий и поэтому может организовать при ТПИ только небольшую ПЛ непосредственно по тематике моей заявки, выделить только 320 тысяч рублей на оборудование и ... три (!) штатные единицы.

Ректор и здесь не упустил случая извлечь какую-то выгоду для себя. Он предложил мне (с еще одним сотрудником) ехать в командировку в Москву для оформления необходимых бумаг. При этом он вручил мне список-заявку на оборудование для ПЛ ЭДИП (где руководителем была его жена, а он числился сотрудником) на сумму 150 тысяч рублей и обязал меня включить этот список в общий список на оборудование новой ПЛ.

Далее события развивались довольно гладко. Я съездил в командировку в Минвуз СССР, оформил требуемые бумаги и составил заявку на оборудование. К этому времени сумма на оборудование для новой ПЛ была уменьшена Минвузом уже до 270 тысяч рублей, так что для моей ПЛ осталась сумма на оборудование только 120 тысяч рублей.

В декабре 1962 года вышли приказы Минвуза СССР, Минвуза РСФСР и проректора ТПИ по научной работе Г.Н. Кока о создании в ТПИ еще одной проблемной лаборатории под названием «ПЛ физико-химических методов определения микропримесей полупроводников и высокочистых материалов» (кратко: ПЛМ). Как видно, название ПЛ не соответствовало целевой установке (изготовление электронной техники), под которую правительство требовало создать шесть новых ПЛ. Позднее, в середине 70-х годов это обстоятельство чуть не привело к закрытию ПЛ после очередной проверки ее работы комиссией Минвуза РСФСР. Но все же ее не закрыли.