Вскоре, после моего возвращения из лагеря, началась реэвакуация институтов Академии наук СССР обратно в Москву. Меня назначили на вакантную должность заведующего лабораторией аналитической химии ИХМИ по моей просьбе временно. Проработал я в этой должности семь лет (1943–1950 гг.). Замечу, что в течение двух лет (1943–1945 гг.) я по совместительству проводил лабораторные и семинарские занятия на кафедре физической и коллоидной химии УПИ.

Оценка этого семилетнего периода у меня двойственная. С одной стороны, я получал сравнительно высокую зарплату (6000 руб. в месяц, в два раза больше, чем зав. кафедрой в вузе). Это была сталинская политика стимулирования работ по созданию атомной бомбы. С другой стороны с меня требовали, чтобы все сотрудники лаборатории (более 20 человек) занимались рутинными анализами по обслуживанию других лабораторий института, которые занимались созданием материалов для атомной бомбы и другими вопросами военного значения.

Я же понимал шаткость своего положения (должность зав. лабораторией академического института да еще с военной тематикой занимали обычно номенклатурные члены партии). Мне нужно было срочно защитить докторскую диссертацию. А для проведения научных исследований нужны были рабочие руки. Я брал дипломников из университета, аспирантов, в том числе и неофициальных, нелегально временно переводил нескольких сотрудников на теоретические исследования. В качестве «трудовой силы», кроме аспиранта (А.И. Зелянская), у меня были еще соискатель (И.Е. Быков), два неофициальных аспиранта из УГЛЕХИМА (А.Г. Поздеева и Т.М. Маркачева), а также дипломники университета. 4 аспиранта за этот период защитили кандидатские диссертации.

Именно за эти семь лет я получил первые экспериментальные результаты по амальгамной полярографии и разработал ее теоретические основы. Сущность амальгамной полярографии в том, что из капающего электрода вытекает не ртуть, а разбавленная амальгама (в растворе находятся ионы этого же металла). При этом на полярограмме получается не обычная, а анодно-катодная волна, которая иногда имеет вид раздвоенной. Я объяснил появление раздвоенной анодно-катодной волны необратимостью электродного процесса и получил соответствующие математические уравнения.

К 1950 г. материал для докторской диссертации, в основном, был собран. Летом 1949 года, за несколько месяцев до испытания первой атомной бомбы, я был направлен на три месяца в г. Челябинск-40 — закрытый город-завод, где завершались последние приготовления по получению материалов для ее изготовления. Нужно было внедрять методики по полярографическому определению урана и других элементов в материалах для бомбы. В конце этого года, как известно, первая атомная бомба в Советском Союзе прошла успешные испытания.