Помню в поле 5 длинных бараков: зэков до нас держали. Нары заняли, но паёк (хлеб, чашка похлёбки) надо заработать, а в колхозе ни работы, ни инвентаря, и лето – в зените. Соседи пожалели: ведро картошки дали, лопату (у них уж цвела вовсю). Говорят: садите, может, вырастет. И, правда, кое-что тогда собрали. Первую зиму как-то пережили, ещё один год перемогли, а там и война.
В 1942 году отец умер. Сказали – от туберкулёза: плот на переправе вмёрз, он вырубал, упал в воду, простудился. На тот год мне 14 лет, за любую мужицкую работу брался: пахал на лошадях, на конеферме навоз убирал... Как-то устроился в «Леспродторг» муку подвозить, на телегу надо 10 кулей погрузить, каждый по 50 кг, а я один беру – ноги подкашиваются.
Обратно из столовой горячий хлеб везу, запах такой, но брать нельзя: сопровождающий – рядом. И вообще, женщина одна из соседнего барака 10 картошин за пазухой спрятала (детей накормить), так по году за каждую получила, и малых в детдом забрали... Но изредка везло, сопровождающий сам краюху горелую давал, и вкуснее ничего не было.
Голодал постоянно, что носил – не знаю, а голод и холод – помню. Пробовал охотиться – места заячьи, как-то на тропе капкан поставил, так пацан попался... А волков! Со стаек скотину вытаскивали и тут же в ограде рвали. Раз на помочи в Большежирово дрова возить подрядился, у хозяина – одна корова. Утром просыпаюсь – крик, гам. А деревня – изгибом, я на лыжи – и туда. Вижу: тропа волчья к хозяйскому сараю, вся ограда вытоптана, и шкура одна от коровы...
Другой раз поехал за дровами, один да под вечер. От деревни недалеко пихтач горелый. Одну лесину свалил, на хлысты порезал. Смотрю, животина на привязи никак не стоит, всё дёргается чего-то. Чувствую, дело неладно. Топор, пилу, полешки в сани побросал, и корова моя до самого дома галопом пошла. Приехал, деду рассказываю, он и говорит: «Больше туда не ехай, место гиблое!..»
В 1943 году малярия и голод схоронили маму. Старшей сестре Татьяне Ильиничне – 17, вот она за мать и осталась. Сильная была: овса два мешка под мышки возьмёт да по сходням на второй этаж поднимет... В 1945 году как-то слышим – рында, которой на работу сзывают, без умолку трезвонит, думаем, пожар что ли. Вдвоём с парнишкой-коноводом прибегаем. А там народу – тьма. Из района представитель приехал, сказал: «Войне конец! Да здравствует товарищ Сталин!!!» Плакали все: одни от радости, другие – с горя.
