Алексей Кириллович рассказывает, что на фронт он попал под Ленинградом, первым номером пулеметного расчета отдельной Краснознаменной Павловской, 258-й, дивизии.

Воевать приходилось в болотистой местности, невозможно было вырыть окоп, потому что его тут же заливала вода. На ночь нарезали некое подобие дерна, наваливали на него ветки и на них ложились спать. Утром, однако, просыпались в воде... На одном из переходов уставший боец из моего расчета уронил мне на ногу «хобот» пулемета весом 32 килограмма. С закрытым переломом ноги я попал в госпиталь. Подлечили меня за два месяца и я попал в 288-й стрелковый полк Ударной армии, командиром отделения отдельного взвода автоматчиков. Этот взвод часто выполнял специальные задания на передовой, ходили мы за «языками» за линию фронта. В это время наш полк воевал в Прибалтике, совершая срочные марши на особо опасные направления по 100-150 километров. Шли только ночами, чтобы немцы эту переброску не обнаружили. Полк освободил с решающими боями три республики – Эстонию, Литву, Латвию.

В одном из наступлений я со своим отделением делал проходы в немецких заграждениях, чтобы наши части могли беспрепятственно атаковать, проще говоря, резали саперными ножницами колючую проволоку. Атака захлебнулась, и я, поднявшись, крикнул, чтобы подтащили поближе пулемет. В этот момент пуля ударила в руку, которую я тут же перестал чувствовать... В госпитале пролежал долго, потому что впопыхах рану в полевом госпитале обработали плохо, и у меня начался остеомиелит, часть кости пришлось удалить, но руку мне все-таки сохранили. После войны я продолжал служить, но в частях МВД, в городе Тушино, охранял пленных немцев. Затем вернулся в Сибирь, в Томск. Работал токарем на ТЭМЗе, окончил Горный техникум и стал старшим учебным мастером на машиностроительном факультете ТПИ. Впоследствии перешел в НИИ высоких напряжений, где работал механиком на станках. Оттуда и ушел на пенсию.