Родом я из Винницкой области, села Тростянец, что в самом центре Украины. Детство прошло в Бакчаре, куда мы с мамой и младшим братом приехали к отцу, работающему бухгалтером в леспромхозе. Туда он был сослан из Тростенца годом ранее. В 1944 году мне дали справку об окончании средней школы и призвали в армию.

Военную службу я начал в запасном полку в г. Бердске, восемнадцатилетним. В конце сентября 1944 года был направлен в 327-й дивизион противовоздушной обороны под Псков.

Мы сопровождали на фронт эшелоны с горючим, другими необходимыми армии грузами. На одном вагоне, с половины которого была снята крыша, устанавливался пулемет, на другом таком же – пушка. Мы называли свою работу на войне черновой. Понятно, что на передовой было куда опасней – там запросто могли убить. Нас тоже могли разбомбить, но все же вероятность этого была меньше, и мы, по молодости, немного завидовали тем, кто был в настоящих боях.

Однако настоящая опасность подстерегала впереди...

Когда немцы отступали, они угоняли весь речной флот по Днепру, затем по Висле и Одеру. И когда мы пришли с боями в Польшу и Германию – начали флот возвращать вместе с какими-то трофейными грузами и людьми, угнанными в Германию. Нас перебросили с железной дороги на воду – охранять пароходы, сопровождать до порта назначения. Сложности этого пути начинались, когда транспорт приближался к государственной границе на реке Буг. В этих местах зверствовали бендеровцы, нападали на суда, убивали сопровождающих их людей. Пулю в спину можно было получить запросто. Случалось нам принимать участие и в операциях по поимке бендеровцев. Однако они часто ускользали через длинные подземные ходы, ведущие из деревень в леса. В 1945 году меня в команде из десяти человек откомандировали на охрану дизельного трофейного парохода, который застрял в самом центре бендеровского края. Не раз они нападали, пытались захватить пароход и уничтожить охрану, но мы отбивались и доставили-таки судно к месту назначения.

После войны я служил в Штеттине, в морском порту. Из него отправляли грузы в Россию по репарации. Теперь я думаю, вспоминая ту технику, которую снимали с немецких заводов и гнали в Россию, что мы потому и отстали, что использовали старые механизмы и станки, а немцам волей-неволей пришлось начинать заново, создавая современное оборудование. Довелось послужить и в Лейпциге, где тогда печатались все учебники и тетради для советских школ и вузов. Затем служил в Берлине, нес охрану советских учреждений до 1950 года. В группу советских войск в Германии приезжали известные писатели, артисты. Запомнилась встреча с Ильей Эренбургом. На нее пришли все, кто только смог, причем места занимать начали за пару часов до приезда писателя.

Эренбург рассказывал о своей работе в Международном комитете защиты мира. Вот один из моментов встречи. Эренбург рассказывал, как в США встречался с группой женщин – активисток местной общественной организации. Говорил им о миллионах погибших в России, разрушенных городах, сожженных деревнях, детях-сиротах... «Да, я понимаю, – сказала одна из слушательниц, – мы тоже испытали трудности. В 1942 году я неделю не могла купить мужу белую сорочку». Я понял, – заключил писатель, – что ничего о нашей беде они не поняли. Перед демобилизацией (а я с годами войны прослужил шесть лет) мне наш командир, полковник Хаджи Умар-Тимофеевич Рамонов предложил остаться в армии, обещал офицерское звание. Но я отказался, сказал, что хочу учиться в институте. Демобилизовавшись, я еще год проработал в Бакчарской семилетней школе, а потом уже поступил в ТПИ, где уже учился младший брат. Поступил на факультет обогащения полезных ископаемых (его потом перевели в Кемерово). Окончив институт, работал в Базовой лаборатории Томского Совнархоза при ТПИ, в 1964 году защитил кандидатскую диссертацию и стал работать на кафедре ОХТ, процессов и аппаратов. С 1976 по 1991 год заведовал кафедрой машин и аппаратов химических производств. Вместе с учениками выпустил книгу: «Гранулирование дисперсных материалов в жидких средах». Сейчас готовлю следующую, связанную с природными органическими веществами.

...Война, конечно, вспоминается иногда очень болезненно. Однажды на мемориале в Лагерном саду прочел на стеле: «Полторыхин Николай Иванович». Он, как и я, из Бакчара, призывались с разницей в один день и встретились однажды случайно на формировании в Калуге. А что он погиб, я и не знал...

А самый памятный эпизод войны – это Треблинка, концлагерь, где мы побывали после освобождения Польши. Эти стеллажи мешков с женскими волосами и стеллажи с обувью, аккуратно расставленной палачами, начиная от крохотных детских туфелек до обуви больших размеров... Все это фашисты собирались утилизировать, но не успели. Такое не забывается.