Кстати сказать, это была третья волна интернирования немцев. Если во вторую волну отправляли в лагерь не очень важных особ, то в третью попали уже такие, как Раушенбах. В лагере с Раушенбахом близких контактов не было, и поэтому в своих письмах я мало о нем упоминал.
Он был сотрудником Королёва (главный конструктор по созданию космических и некосмических аппаратов — баллистических ракет). Раушенбах был физик-теоретик, специалист по этим летательным аппаратам. Несмотря на все усилия даже такого лица, как Королёв, отстоять его не удалось. Но благодаря хлопотам Королёва, Раушенбах жил в лагере на особых условиях. Он не принимал участие в работах, связанных с производством кирпича, и у него был договор с королёвским институтом. Он получал ежемесячно зарплату от этого института. Зарплата учитывалась в бухгалтерии кирпичного завода, но на руки он фактически ничего не получал.
В смысле питания он был на общих основаниях, как и мы. Но, в отличие от нас, у него была более стабильная пайка хлеба 600 граммов, и работа была не физического плана. По договору с институтом он должен был каждый месяц предоставлять в институт одну рукописную статью по теории двигателей летательных аппаратов. Хотя под рукой у него ничего не было — ни справочников, ни монографий, все статьи ему приходилось «выдумывать из головы», пользуясь запасом знаний и информационного багажа, который был у него. В течение года он вполне успешно справлялся с этим обязательством, и более десятка рукописей, научных статей отправил по почте в институт. Иногда он одновременно писал две статьи, тогда одну он отправлял по почте, а другая оставалась в резерве на следующий месяц.
Таким образом, для обдумывания третьей статьи у него в запасе оставалось два месяца. Это показывает его высокую эрудицию и работоспособность, потому что физик-теоретик должен иметь под рукой большое количество литературы и свежей информации в этой области (журналов, статей, справочников). Всего этого у него не было, и он пользовался старым багажом наработок, который у него был до ареста. Рабочего стола, специального рабочего места у него не было. В отличие от нас, у него была настоящая кровать. У Раушенбаха была любимая присказка «Жизнь прекрасна! Жизнь прекрасна!» В самые тяжелые моменты он ее повторял два-три раза подряд.
