Я слушал лекции Александра Евменьевича в 1930 году после трех лет обучения в вузе. Запомнилась его лекция по технологии получения щелочи и хлора электролизом. К лекции он, по-видимому, не готовился. Был слегка «под мухой» Материал излагал непродуманно и беспорядочно (говорил по вдохновению, импровизировал, что в голову придет). Слушать его было интересно, но делать записи в тетради — невозможно. Да и не нужно было. Экзамены были отменены. После окончания курса всем, кто посещал лекции, автоматически делали запись в зачетную книжку о сдаче экзамена (не помню, на каком основании выставлялась оценка).

В 1930 году, по сохранившимся у меня воспоминаниям, А.Е. отозвали в Москву для административно-организационной работы. «В 1930–1931 гг. привлекался к дознанию по делу Уральского инженерного центра. Выслан в Алма-Ату... Досрочно реабилитирован. В 1933–1938 гг. преподавал в Казанском и Московском химико-технологических институтах».

Из разговоров, которые велись по этому поводу в семье, я знаю, что в последние годы его жизни в Москве он подвергался политической и административной травле. По-видимому, вопрос об его новом аресте был вопросом нескольких дней. Можно было не сомневаться, что ни на какие компромиссы с представителями власти он не шел и открыто и прямо высказывал свое мнение об окружающих людях и их делах. Это был лев как по внешнему виду (высокая могучая фигура с пышной копной слегка вьющихся волос на голове), так и по своему поведению.

Конец его был предрешен. Предупреждая события и чувствуя безвыходность положения, он окончил жизнь самоубийством, выбросившись с балкона квартиры многоэтажного здания.