Главная > Политехники – от Томска до Берлина > Мы с честью выполняли всё, что могло помочь фронту > Воспоминания тружеников тыла > Лашук Николай Афанасьевич
Лашук Николай Афанасьевич
Лашук Николай Афанасьевич


Родился 17 января 1932 года в деревне Змеинка (впоследствии переименована в «Городок», в 15 километрах от села Зырянское, вверх по Чулыму) Томской области.

В 1936 году в деревне было около 300 дворов и церковь. В семье – 10 человек. И всё бы ничего, но крепких работящих мужиков вдруг посчитали «кулаками». В 1938 году большинство из них (в том числе, обоих дедов Н.А. Лашука, несмотря на то, что каждому было по семьдесят лет) арестовали, осудили, а затем – расстреляли в Томске. Так те, кто умел и любил трудиться до седьмого пота, враз стали врагами народа и Советской власти. Здесь, в глухих местах, на землях, которые некогда осваивали змеинцы, и были созданы три колхоза. Позже из них осталось два – «Власть труда» и «Первое мая», между которыми было настоящее трудовое соперничество. И в этом соревновании за первенство в наполненьи закромов Родины почти всегда побеждала родная «Власть труда».

Абсолютное большинство работников колхоза составляли выходцы из Белоруссии. Оттуда же в 1903 году с семьями прибыли и предки лашуковские – у прадедов Степана Ивановича Лашука и Пётра Даниловича Леоновича родовое гнездо было в Виленской губернии – на освоение земель Сибири. Места были дивные: на север – смешанный берёзово-сосновый лес, богатый ягодой, грибами, зверья было достаточно; на юг – на сотни километров заливные луга с озёрами, колками и тюпами...

В 1950 году поступил в ТПИ, окончил, остался в институте. С тех пор так и работает.

Стаж в НИИ ЯФ – 50 лет.

Николай Лашук: «И примерно с десяти лет началась моя трудовая деятельность...»

Война была так далеко от нас. Окончил 4 класса начальной школы в деревне, продолжил учиться в Зырянском. В 1943 году уже вовсю работал на заготовке кормов копновозом, сгребальщиком на конных граблях, а потом – метал стога. Осенью вывозил хлеб с полей за 8 километров в колхозные амбары. На току (в поле) грузили женщины, а разгружать в закрома амбаров приходилось с такими же, как и я, несовершеннолетними возчиками.

Пас табун колхозных жеребят – двух-, трёхлеток. Утром – в луга, вечером на конюшню, и всё без верховой лошади, и босиком. Запомнились два таких случая. Однажды с напарником, который был старше меня, накурился чёрного самосада до рвоты, всё в глазах плыло: табун, вода с деревьями, дома деревенские. Потом долго не мог переносить табачного дыма. Может быть, потому и никогда не курил серьёзно.

А однажды ловил рыбу в озере на удочку, попадались в основном ерши. Вот с ними-то и играл, да так увлёкся, что и про табун, и про всё на свете забыл. Спохватился, а табуна уж на наших лугах – нет. До глубокой ночи по скошенной траве да по кустам босыми ногами, да только не нашёл никого. Прошло ещё два дня, на третий старший брат Виталий верхом на лошади нашёл табун на чужих лугах и пригнал домой. Хорошо, что хозяева табун на своих полях не обнаружили, а то – быть беде!



© 2019
Национальный исследовательский Томский политехнический университет