В 1941 году, когда началась война, я была в санатории для ослабленных детей. Страха тогда мы не почувствовали – кто мог знать, что война затянется надолго? Однако скоро в Томск, к нашему деду, проводив мужей в армию, стали съезжаться его дочери, мои тёти. Мы поселились все вместе – 7 взрослых и 10 детей. И стало понятно, что времена ожидают непростые.

Нас, четверых, мама растила одна. Отца, секретаря сельсовета, расстреляли в 1937 году, без суда и следствия по... статье. Мама после этого долго не могла найти работу, хотя у нее был хороший учительский опыт. Потом устроилась на швейную фабрику, где денег платили не очень много. Брат, чтобы помочь ей, с 13 лет стал учеником китайца-сапожника. И я, закончив в 1942 г. восемь классов, тоже отправилась работать на завод «Манометр» (тогда № 838), где уже трудилась кладовщицей моя крёстная. В то время мало у кого было хотя бы неполное среднее образование, поэтому меня сразу же приняли учетчиком в цех № 4 с окладом 400 рублей в месяц и пайком на 450 г хлеба по карточкам. Но проработала в этой должности я всего 2–3 месяца. А как получилось? В цехе была табельщица, которая должна была разносить повестки мобилизованным на фронт.

И это по всему городу, и всё пешком, пассажирского транспорта тогда не было. Табельщица воспользовалась моим возрастом и неопытностью и свалила эту работу на меня. Тогда я хорошо познакомилась со всеми районами Томска – от Черемошников до Заистока. На ноги мне сшили «чуни» – что-то вроде унтов, а сверху шахтерские калоши. Эти длительные походы мне не прошли даром, у меня стали болеть ноги. Обратиться к врачу я не додумалась и напрямую отказалась от нагрузки. Меня решили наказать – перевели в бригаду пайки, возглавляла которую моя знакомая Аня Максимова, девушка всего на год старше меня. Цех был молодёжный – всем от силы 15–17 лет. Мне нравилась работа, да и коллектив пришёлся по душе, в нём я проработала до конца войны. Работали по 12 часов, сложно было, но и смеялись много – дети же почти были.

Помню, как возили дрова из-за реки, чтобы отапливать цеха. Собирались всей бригадой, шли с санями до Песчаного озера, нагружали дрова и тащили их до завода, который находился тогда на Лагерном саду – мальчишки впереди впрягались, а мы сзади подталкивали.

Оплата труда была с выработки, и раз мы выполняли план на 300 %, то получала я до 900 рублей в месяц, и хлеб по карточкам полагался уже 900 граммов в день. Так что маме я смогла помогать намного больше – наказание обернулось поощрением.